Человеческая память зачастую до боли коротка. Слушая рассказы бабушки, а позже мамы о перепетиях своего рода, я была уверена, что запомнила если не все, то очень многое. Но вот уже нет и мамы, вот и тебе уже за 50 – и с беспощадной ясностью осознаешь, что очень многое прошло мимо, забылось. И спросить уже некого…

История, о которой пойдет речь,  запомнилась особенно ярко, но я не решалась записать, так как она никем, кроме меня не была подтверждена...  Однако, недавно были опубликованы дневники Валентина Федоровича Булгакова, последнего секретаря Льва Толстого, в котором есть довольно детальное  упоминание и тех страшных событиях 1919 года, передававшихся в нашей семье из поколения в поколение…

Итак, мои предки польского происходжения, Вздульские, появились в маленьком городке Фастове на Киевщине в 17 веке.  Большая часть современного города стоит на землях моих прадедов.  Речь пойдет о моем прадеде Симеоне Ивановиче Вздульском.  Переписывался и встречался с Л.Н.Толстым, несколько раз гостил у него в Ясной Поляне, последний раз с моей 17-летней бабушкой Елизаветой был на его похоронах. После смерти Толстого также отказался от дворянства. Любой странник мог всегда остановиться  в имении, , получить еду и ночлег , а дети прадеда обязаны были до утра привести одежду последнего в порядок. Вслед за прабабушкой, после непростых раздумий  перешел из православия к т.н. сектантам-"малеванцам". Я много и исключительно положительно могла бы рассказывать о данном  религиозном течении, но это отдельная и серьезная тема.

В сентябре 1919 года в Фастов вошли войска Деникина.

 Фастовский погром :

«Заняв ст. Фастов, в сентябре 1919 г. деникинцы приступили к свирепой расправе с еврейским населением, но по стечению обстоятельств жертвой стало населения всего Фастова. Погром носил такой интенсивный характер, что из всех еврейских домов и квартир уцелело только два дома, да и то совершенно случайно, а остальные были сожжены и разрушены. Казаки зверски убивали всех без разбора пола и возраста, при чем женщин предварительно насиловали. Всего убитых насчитывают около 2500 человек, в разных частях города валялись груды изуродованных трупов, после прекращения погрома в городе на окраинах эксцессы продолжались еще несколько дней. Имущество было частью уничтожено, частью разграблено. Фастовский базар представлял собою кучу развалин. Целые кварталы совершенно сравнены с землей. Город оказался без провизии, без лекарств, без перевязочных материалов и без запасов продовольствия ... смутные времена ...»

 Ссылка:  http://forum.fastiv.com.ua/index.php/topic/7579-denikinskii-pogrom-v-fas...

И вот, что я знаю со слов бабушки Елизаветы Вздульской:  в усдьбу к прадеду пришли сотни евреев. Они искали спасения и нашли его. Прадед открыл для них погреб, который сто лет назад был вырыт еще крепостными, погреб был огромным, длинным лабиринтом. Десятки людей прадед расположил в своем большом доме.   

Деникинцы пришли ночью. Дед вышел к ним на крыльцо  с большим фонарем  и на вопрос «Жиды есть?» - ответил: «В доме – нет, а усадьба большая…»   Прабабушка с детьми в это время молилась и плакала, все понимали, что если обман раскроется,  убьют всех. В доме были и маленькие внуки старшей сестры бабушки  – Терезы, и мой  2-х летний дядя Юрий, и 12-летний младший сын Леонид…

Деникинцы не вошли в дом и это спасло всех, кто там находился.

Погромы длились не один день. Моя бабушка с сестрами готовила и тайком относила еду тем, кто скрывался в погребе… Но пришла  еще одна беда: эпидемия тифа. В те несколько дней (недель?)  многие из тех, кто находился в погребе умерли, их хоронили прямо в углугбениях погреба. Болели и те, кто был в доме. Вся семья Вздульских также заболела. Бог хранил только мою Бабушку Лизу. Она вытирала у больных кровавую пену, мыла и переодевала их, закрывала глаза умершим… В числе умерших был мой прадед Симеон Иванович и его старшая дочь Тереза, оставившая сиротами двухкрохотных дочерей.  Перед смертью у прадеда отнялась речь и он не смог объяснить, где укрыл все семейные ценности. Этими ценностями были несколько золотых «пятерок» и старинная по тем временам библиотека.

Зная прадеда, как верующего и честного человека, фастовские евреи отдали ему на сохранение и свои ценности. Уже после смерти прадеда моя  бабушка долго раздавала оставшимся в живых золотые украшения, часы, монеты, старинные свитки и т.д.

Прадеда похоронили в усадьбе на семейном кладбище, Терезу там же.  Я помню эти могилы среди кустов сирени и калины… Пройдет 50 лет, могилы будут перекопаны соседями. Сейчас там сажают картошку… Погреб также закрыли, после тифа его нельзя было больше использовать.

Сейчас в Фастове никто об этом не помнит. А когда я ходила в школу, маленькая, сухонькая старушка Шенсвит (помню лишь фамилию) всегда старалась угостить меня орехами и конфетами, говоря соседям: «Вы даже не представляете, ЧЬЯ это внучка!».

Зачем я об этом пишу? Я считаю, что наше будущее напрямую зависит от того, помним ли мы род свой, свои корни, помним ли моральные законы своих предков.

Я хочу, чтобы вспомнили о моем прадеде и его детях, вспомнили и помолились. Я пытаюсь воспитывать своих детей и  внуков  так, как это было в семье моего прадеда.

Алина Козырева, экскурсовод

Ссылка на дневники Валентина Булгакова: http://feb-web.ru/feb/tolstoy/critics/bkp/bkp-035-.htm  , страницы 586, 587, 579:

«...Погромщики должны сознавать весь позор и всю тяжесть того нечеловеческого преступления, которое ложится на их плечи. Каждый несчастный заблудший русский, или украинский, или польский человек должен помнить, что в ту минуту, когда он опускает свою кровавую, бессмысленную руку на голову своей жертвы-еврея, — он тем самым не только становится во сто крат хуже и гаже самого дурного и гадкого в его глазах еврея, но этим поступком своим покрывает несмываемым позором и весь свой русский, украинский или польский народ».

И воззвание призывало русских, поляков, украинцев и людей других народностей, живущих бок о бок с евреями, опомниться, вспомнить стыд и совесть, вспомнить об обязательном для них, как христиан, Божеском законе любви ко всем людям как к братьям, и отказаться от веры в насилие и от слепой, бессмысленной ненависти к еврейскому народу.

Воззвание тотчас же было отослано подписавшими в редакции газет «Известия ВЦИК» и «Правда» для опубликования, но до начала 1920 года не появилось в них, ввиду чего напечатано было в апрельском номере журнала «Истинная свобода» за 1920 год.

М. О. Хорош, отправившийся летом 1919 года на юг, сдал это воззвание для издания отдельным листком в одну киевскую типографию, предполагая распространить листок в количестве 40 000 экземпляров, но, к сожалению, не успел получить своего заказа из типографии, так как Киев занят был войсками Деникина, а при деникинском режиме надеяться на беспрепятственное распространение воззвания было невозможно.

Хорош проживал в Фастове, в среде сектантов-«малеванцев», когда в этом городке в октябре 1919 года разразился ужасный еврейский погром, устроенный казаками. (Фастов в эпоху Гражданской войны несколько раз переходил из рук в руки). При этом погроме погибли тысячи евреев, мужчин, женщин и детей. Вернувшись позже в Москву, Хорош, между прочим, рассказывал о деятельности по спасению евреев от рук погромщиков хорошо мне известного старика сектанта-«малеванца» Семена Ивановича Вздульского, который гостил одно время в Телятинках и дочь которого, милую, развитую девушку, прочили, между прочим, за Диму Черткова (предпочевшего ей, однако, другую, местную девушку). Вздульский в дни погрома укрыл до 300 человек евреев в старинных польских погребах, расположенных на его усадьбе.

Это было смертельно опасно: казаки угрожали русскому населению расстрелами за укрывательство евреев, и угроза эта осуществлена была над соседом Вздульского. По ночам Вздульский, этот в высшей степени почтенный человек и истинный христианин, варил с своими домочадцами и носил трепетавшим за свою жизнь несчастным узникам пищу.»

Симеон Иванович Вздульский, его жена Юзефа Францевна и внучкой на коленях, старшая дочь Тереза и младший сын Леонид, 1915 год

Моя бабушка Вздульская Елизавета Семеновна, 1911 год.

В 1915 году выщла замуж на Сойко Филиппа Степановича, репрессирован в 1937 году за песню на украинском языке («Ой чи є той Бог на небі – їдять люди самі себе…». Наполовину грузин, дед на украинском не говорил, но единственную  песню написал и спел. Был репрессирован, как «украинский буржуазный националист»…

P.S.  Еще из того, о чем помню. Часть сенокоса прадеда была сдана в аренду фастовской еврейской община. Со временем на месте сенокоса возникло кладбище, не существующее ныне. Там была могила, которую они очень почитали и платили уже в 60-е годы значительные (по слухам?) деньги, чтобы плиту не уничтожали. Помню, как в конце 60-х  туда  было паломничество, приехало множество людей, многие на холм к могиле шли, опускались на колени.  Стариков несли на руках. Громко читали молитвы. Кто был этот святой человек, не знаю. Но надгробный камень однажды видела, забравшись туда с друзьями тайком от не совсем приветливых хозяев сада. Думаю, что могилу перенесли (?). Лет 20 назад на улицу приезжал автобус с паломниками из Израиля, спрашивали у моих соседей о местонахождении могилы и уехали ни с чем. Ориентировочное место я знаю. Наверное, можно было бы о его судьбе поговорить в теми, кто там сегодня проживает.